Рейтинг@Mail.ru
home

14.03.2018

Следственная Фемида

Для контроля за работой полиции и иных органов предлагается ввести специальный институт судебных следователей. Адвокаты и сами служители Фемиды полагают, что такая система предупредит нарушения прав обвиняемых и исключит преследование невиновных.

14.03.2018. АПИ — Институт судебных следователей появился в России благодаря проведенной в 1864 году исторической реформе Александра II. Эксперты убеждены в необходимости его возрождения.

Один за всех...

По мнению адвокатуры и правозащитников, в настоящее время следствие является фактически бесконтрольным и носит не только карательный, но и выборочный характер. В частности, только треть возбужденных уголовных дел завершаются приговором, остальные чаще всего «растворяются» на этапе расследования. Нередко уголовное преследование используется против бизнеса – по словам даже главы государства, виновными признаются только 15-17 процентов обвиненных в экономических преступлениях: «При этом абсолютное большинство, 83 процента предпринимателей, на которых были заведены уголовные дела, полностью или частично потеряли бизнес. То есть их попрессовали, обобрали и отпустили. Это прямое разрушение делового климата», – еще два года назад заявил президент России Владимир Путин в послании к Федеральному собранию.

Не устраивает существующая система и потерпевших. По данным Генеральной прокуратуры России, почти по каждому второму преступлению уголовное дело возбуждается только после жалобы не согласного с отказом заявителя.

В то же время исключительно суды сегодня решают вопрос об избрании и продлении меры пресечения в виде содержания под стражей, санкционируют обыски в квартирах, прослушивание телефонов, перлюстрацию почты и многие иные следственные действия. Однако эти так называемые «материалы» рассматривают обычные судьи, которые, возможно, в дальнейшем будут выносить приговор. По мнению многих юристов, в результате появляются зависимость и предвзятость: «Если судья дал санкцию на арест, человек полгода просидел. Потом он рассматривает уголовное дело, и что, надо оправдывать? Да как же так? Я погорячился?» – рассуждает полномочный представитель Правительства России в Конституционном суде России Михаил Барщевский.

Также служители Фемиды разрешают жалобы на действия следователей. По словам председателя Верховного суда России Вячеслава Лебедева, в минувшем году каждая пятая такая жалоба была признана обоснованной.

... и все на одного

Саму идею по созданию института следственных судей еще три с половиной года назад выдвинул Совет при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), она была поддержана и главой государства. На состоявшемся 20 февраля этого года совещании-семинаре ее поднял Вячеслав Лебедев: «В целях повышения эффективности контроля за деятельностью органов следствия и дознания следует обсудить вопрос о введении в Уголовно-процессуальный кодекс РФ института следственного судьи», – подчеркнул председатель Верховного суда России.

Однако до сих пор у служителей Фемиды, правозащитников и адвокатуры нет точного представления о механизмах реализации этого проекта и конкретных поправок, которые потребуется вносить в процессуальное законодательство. Не определено даже место судебных следователей в общей системе правосудия. По словам заместителя председателя Верховного суда России Владимира Давыдова, изначально предполагалось делегировать такие функции областным судам, но учитывая колоссальный объем возлагаемой на следственных судей работы, реализовать эту идею возможно будет только на уровне районного звена: «Даже в первом приближении понятно, что только для судебного контроля за избранием меры пресечения и иных мер процессуального принуждения потребуется достаточно большой штат следственных судей», – поясняет Владимир Давыдов.

Концепцию «возрождение института следственных судей в российском уголовном процессе» еще в 2015 году подготовил эксперт СПЧ и советник Конституционного суда России Александр Смирнов. При этом он критически оценивает историческую модель, существовавшую в нашей стране в конце XIX века, считая ее архаичной и инквизиционной: «Фактически судья является следователем. Такая модель превращает судью в орган уголовного преследования», – убежден Александр Смирнов. 

По его мнению, следственные судьи призваны стать независимым «фильтром», предотвращающим поступление незаконных или явно необоснованных обвинений. Причем контролировать соответствующие органы они должны с момента возбуждения уголовного дела. Он же будет санкционировать арест и проведение следственных действий, а также контролировать приобщение материалов «прослушки» и иных представленных следствием. Причем не только в интересах обвинения, но и защиты – по ходатайству адвоката служитель Фемиды сможет истребовать документы, назначать экспертизы, решать вопрос о допросе, принудительном приводе свидетелей и так далее. Тогда как в настоящее время защитники вынуждены или просить де-факто заинтересованные в исходе дела следственные органы собрать доказательства невиновности гражданина, или, имея мизерные полномочия и ресурсы, делать это самостоятельно. 

Кадры решают всё

Опрошенные АПИ юристы и правозащитники полагают, что эффективность работы следственных судей в первую очередь будет существенно зависеть от их кадрового состава. «Откуда эти самые следственные судьи будут задействованы? Из «старой гвардии»? Или это будут вчерашние следователи, у большинства из которых сформировалась чуть ли не традиция упечь подозреваемого за решетку, ибо так проще и удобнее. Кто будет выверять и взвешивать, насколько гуманно или не гуманно содержать под стражей тяжело больного человека?» – рассуждает руководитель петербургского отделения «Комитета за гражданские права» Борис Пантелеев. 

В Федеральной адвокатской палате признают, что не могут гарантировать необходимый кадровый резерв. По словам руководителя профессионального сообщества Юрия Пилипенко, «состоявшиеся в профессии адвокаты не очень уж и мечтают о судейской мантии». Вместе с тем он напомнил о сокращении ПАО «Сбербанк России» более двух тысяч квалифицированных юристов. Учитывая, что среднее денежное содержание федеральных судей сегодня достигает 3 млн рублей в год, на эти вакансии удастся набрать профессионалов.

Представители защиты также надеются, что следственные судьи будут внимательнее проверять не только формальное право правоохранительных органов проводить обыски, проверки или иные действия, а их обоснованность, необходимость и пропорциональность. Хотя высшие инстанции неоднократно указывали служителям Фемиды на недопустимость формального подхода: «Суд вправе принять собственное решение по данному вопросу, поскольку иное способно привести к искажению самой сути правосудия», – подчеркивается в десятках определений Конституционного суда России.

Внимательной оценки всех обстоятельств при санкционировании той же «прослушки» требует и Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Ведь ходатайства следователей и представителей осуществляющих оперативно-разыскную деятельность органов зачастую не сопровождаются какими-либо вспомогательными материалами, а судьи районных судов не просят предоставить такие материалы: «Простая ссылка на наличие информации об уголовном преступлении или действиях, представляющих угрозу национальной, военной, экономической или экологической безопасности, считается достаточной для выдачи разрешения. Ходатайство о прослушивании отклоняется, только если оно не подписано компетентным лицом или не содержит ссылки на правонарушение, в связи с которым подается. Суды иногда разрешают прослушивание не отдельного лица или номера телефона, а всех телефонных аппаратов в районе, где было совершено преступление», – констатировали страсбургские служители Фемиды, признавая существующую в нашей стране систему вторжения в тайну связи нелегитимной (АПИ писало об этом деле – Прослушка OFF).

Прокуратор особого значения

Представители правоохранительных органов скептически относятся к планам усиления судебного контроля. В подтверждение они приводят, в частности, статистику 2000 года, когда прокуроры отклоняли до 20-30 процентов обращений следователей об аресте подозреваемых и обвиняемых. Делегирование этого вопроса служителям Фемиды снизило долю отказов в несколько раз.

Все участники уголовного судопроизводства не исключают, что введение системы следственной Фемиды потребует дополнительных временных затрат. Сложности могут возникнуть в так называемых «малосоставных» районных судах, в которых работают два-три судьи и вряд ли будет возможность выделить специализирующегося на работе со следствием. Если новые структуры будут всё же создаваться в судах областного уровня, то адвокатам и следователям придется тратить целый день на разъезды.

Справка

Районные и мировые суды в месяц рассматривают более 210 тысяч материалов по уголовным делам, в том числе почти 30 тысяч ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и ее продлении (95 процентов удовлетворяется), 25 тысяч о прослушивании телефонов и получении иных составляющих тайну связи сведений (97 процентов), 17 тысяч об обыске или осмотре жилья (96 процентов) и так далее. Также служители Фемиды ежемесячно удовлетворяют почти 55 тысяч ходатайств о проведении оперативно-разыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционных прав граждан на неприкосновенность жилья, переписки, банковской тайны и других.

Дознаватели полиции в 2017 году завершили только 43 процента от переданных им дел, следственные органы МВД России – 23 процента, Следственный комитет РФ – 61 процент.

Мнения

 

Сергей Пашин, федеральный судья в отставке, член Совета по правам человека

Следствие по своей правовой природе тяготеет к правосудию, однако в большинстве государств ведется чиновниками. Фигура следственного судьи коренным образом меняет расстановку сил в судопроизводстве: ставит полицию под контроль юстиции, вытесняет прокурора из потаенных досудебных стадий на трибуну обвинителя в гласном суде, приводит к отказу от «палочной» системы в расследовании, расширяет возможности защиты по собиранию и закреплению доказательств, по оспариванию перед судьей незаконных действий силовиков.

В мире следственный судья (или «судебный следователь») выполняет две функции. Первая – расследование уголовных дел. Так этот институт работает во Франции и существовал в дореволюционной России. Вторая – ограждение прав человека (санкционирование обысков и «прослушки», применение мер пресечения, рассмотрение жалоб на акты чинов полиции – так заведено в большинстве стран Европы, включая Украину, а также в Казахстане).

У нас предварительное следствие разделили между собой репрессивные органы, и своих следственных аппаратов ни МВД, ни тем более ФСБ не отдадут. Можно допустить, что судью допустят к рассмотрению небольшого числа дел, в которых не заинтересована ФСБ (бытовые убийства, например). Нравы силовиков от этой уступки не исправятся; большинство следователей так и останутся оформителями при оперативниках. 

Вернее же всего, возобладает другая идея: следственный судья обретет функцию контроля, которую сегодня выполняют, главным образом, районные суды. Единственный плюс – судья, арестовавший человека, не станет потом разбирать его дело по существу. Обособление корпуса следственных судей и отделение их от прочих коллег не означает реформы, а представляет собой аппаратную «оптимизацию управления».

Юрий Пилипенко, президент Федеральной палаты адвокатов

Сейчас следователи совершенно не боятся нарушать закон и уже на начальной стадии расследования определяют виновного и даже предсказывают вид и размер наказания. Причем их прогнозы зачастую сбываются, что формирует опасную ситуацию, когда весь ход уголовного преследования определяется исключительно органом расследования при отсутствии должной роли суда, в том числе и в форме оперативного судебного контроля. Необходимо создавать порядок, когда следствие реально несет ответственность за соблюдение закона. 

Не подвергая сомнению необходимость обеспечения самостоятельности следователя, тем не менее основополагающей мерой искоренения обвинительного уклона считаем всё же усиление процессуального надзора за расследованием преступлений со стороны прокурора и объективный судебный контроль. В этом контексте являются разумными, на наш взгляд, предложения о введении должности следственного судьи, который мог бы проверять законность и обоснованность применения мер пресечения; рассматривать жалобы на действия (бездействие) и решения органов расследования.

При этом необходимо, в первую очередь, обеспечить процессуальную независимость такого судьи от оперативно-следственных органов, иначе он не сможет обеспечить объективное производство предварительного расследования и окажется встроенным в обвинительную связку с представителями стороны обвинения.

Юрий Синельщиков, первый заместитель председателя Комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству

Очевидно, что введение судебного контроля привело к росту волокиты на стадии предварительного расследования и повышению дороговизны содержания судебной, следственной и прокурорской систем.

Следственным органам предлагается заняться дополнительным бумаготворчеством. Получение согласия потребует от них представления в суд значительного комплекта документов, а также временных затрат на принятие решения судом. Следователь должен будет откопировать и подготовить необходимый материал, известить стороны о предстоящем процессе, организовать конвой, явку переводчиков, адвокатов, привезти материал в суд, дождаться  заседания, поучаствовать в нем, а если заседание будет отложено – вновь всё организовать и приехать в суд.

Создание структуры следственных судей заметно утяжелит уголовный процесс и станет весьма дорогим удовольствием для бюджета.

Пути решения проблем мы видим в расширении полномочий прокурора в досудебном уголовном судопроизводстве. Усиление законности в этой сфере и повышение эффективности работы следственного аппарата позволит пресекать встречающиеся случаи круговой поруки между следователями и их непосредственными руководителями. Также необходимо ввести в уголовное судопроизводство институт «адвокатского расследования», который на практике существует в некоторых делах, но в весьма ограниченных пределах.