04.04.2019
Чиновники медицинского ведомства намерены ограничить общественный контроль в психиатрических клиниках. Не исполняет Россия и решения Европейского суда по правам человека о недопустимости порой произвольного «заключения» якобы страдающих опасными заболеваниями.
04.04.2019. АПИ — Действующий процессуальный закон предусматривает принудительную госпитализацию или проведение психиатрической экспертизы исключительно на основании судебного решения. Однако на практике служители Фемиды формально оценивают состояние граждан, по существу презюмируя объективность мнения медиков. В итоге «подозреваемые» в неадекватном поведении защищены меньше, чем обвиняемые в тяжких уголовных преступлениях.
В отличие от большинства других заболеваний, «душевные» редко можно зафиксировать объективными средствами измерения (анализами, рентгенографией и так далее). Оценка психиатрического состояния определяется специалистами, причем субъективно и в конкретный момент времени. Действующий с 1992 года профильный федеральный закон предписывает эскулапам устанавливать диагноз исключительно в соответствии с «общепризнанными международными стандартами». Такое заключение «не может основываться только на несогласии гражданина с принятыми в обществе моральными, культурными, политическими или религиозными ценностями либо на иных причинах, непосредственно не связанных с состоянием его психического здоровья».
Но объективность такого субъективного подхода вызывает много споров – практика свидетельствует, что нередко медики злоупотребляют своими полномочиями. Так, по уверению врача-психиатра больницы Республики Алания Залины Токаевой, жительница Владикавказа Индира Колиева имела склонность к совершению суицидальных действий, доказательством чего выступали «неоднократные письменные негативные высказывания о деятельности должностных лиц органов государственной власти». Районный и республиканский суды сочли такие «симптомы» достаточными для проведения принудительного освидетельствования – решение о незаконности фактического преследования «диссидента» принял только Верховный суд России (АПИ писало о таком решении – Жалующихся на чиновников запретили принуждать к психиатрическому осмотру).
По данным Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), инцидент с Индирой Колиевой не единичный: «Выявляются многочисленные случаи необоснованной госпитализации граждан, прибывших в приемные государственных органов, у которых возникли конфликтные ситуации по вине сотрудников приемных. Кроме того, предоставление прокурору права на обращение в суд о применении принудительной госпитализации создает опасность сговора между прокурором, недобросовестным медработником и недобросовестными родственниками», – отмечают в СПЧ.
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) неоднократно указывал на необходимость реального, а не формального контроля за действиями медиков. Первое такое решение было принято по жалобе петербуржца Павла Штукатурова – студента гуманитарного вуза, которого поместили в закрытую клинику, лишив возможности даже на встречу с адвокатом. При этом судья принимала решение о признании его недееспособным заочно – исключительно на основании мнения заинтересованных врачей. Незаконность такой практики признал в том числе и Конституционный суд России.
Принятые после этих решений поправки в профильный федеральный закон предоставили пациентам «желтых домов» право участвовать в судебных заседаниях, излагать свою позицию и обжаловать принятые решения. Тогда как действующий Кодекс административного судопроизводства РФ позволяет рассматривать вопрос о принудительной госпитализации в закрытом заседании и без участия самого гражданина – врачам достаточно заявить, что его психическое состояние «не позволяет ему адекватно воспринимать все происходящее» или присутствие пациента создает опасность для него самого или окружающих. Конституционный суд России не усмотрел в такой норме нарушений.
Ограничены «заключенные «желтых домов» и в возможности отстаивания своих прав в суде. Согласно одобренным Генеральной ассамблеей ООН Принципам защиты психически больных лиц, пациентам таких клиник гарантируется право свободно вести переписку без цензуры, свободный доступ к почтовым и телефонным услугам, возможность выбирать адвоката и иных представителей, общаться с ними наедине, принимать других посетителей и так далее. Тогда как российский закон позволяет эскулапам ограничивать реализацию таких прав «в интересах здоровья или безопасности».
Действующий больше четверти века профильный федеральный закон, регулирующий оказание психиатрической помощи, предусматривает общественный контроль за деятельностью закрытых учреждений и соблюдением прав их пациентов. Правда, возможность посещать клиники «общественники» должны согласовывать с администрациями самих больниц. Поэтому на практике такой контроль так и не был реализован.
Принятые летом прошлого года поправки признали психиатрические стационары «местом принудительного содержания», а их пациентов – по существу «заключенными». Контроль за соблюдением прав таких граждан делегировали членам общественных наблюдательных комиссий (ОНК). Ранее основной их задачей был контроль за соблюдением прав обвиняемых и осужденных, содержащихся в следственных изоляторах, колониях, тюрьмах и иных подобных местах (АПИ писало о таких изменениях – Фотоконтроль за решеткой). Закон гарантирует, в частности, право двух и более наблюдателей без каких-либо разрешений посещать места принудительного содержания, беседовать с их обитателями, вести фото- и видеосъемку, использовать измерительные приборы и предпринимать многие другие меры.
В то же время регламентировать процедуру таких инспекций законодатели делегировали Министерству здравоохранения РФ. Подготовленный этим ведомством проект правил посещения «желтых домов» членами наблюдательных комиссий, опубликованный для публичного обсуждения в конце марта, де-факто исключает независимый контроль. Так, о предполагаемом визите глава ОНК должен заранее уведомить даже не конкретную медицинскую организацию, а орган исполнительной власти, в ведении которого она находится. Наблюдателям предоставляется возможность осматривать стационарные отделения, прогулочные дворики, столовые, библиотеки и иные помещения, но в любое из них администрация клиники вправе не пустить, если, по ее мнению, визит нарушает внутренний распорядок, противоэпидемический режим, права и интересы пациентов или работников.
Встречаться члены комиссий могут только с изъявившими на то письменное согласие. Причем когда и как оно должно составляться, в том числе вправе ли наблюдатель поговорить с пациентом, разъяснить его права и предложить ему написать согласие – в нормативном акте не разъясняется. Сам факт беседы с «общественным инспектором» фиксируется в медицинской карте гражданина. Более того, врачи или иные уполномоченные руководителем клиники сотрудники вправе слушать разговор членов комиссии с «заключенными» и в определенных случаях прерывать беседу.
Только с согласия пациентов и только в определенных эскулапами местах наблюдателям разрешается вести фото- и видеосъемку. Причем, исходя из положений проекта правил, сами записи изымаются руководством клиники и просматриваются, а члены ОНК вправе получить лишь копии отснятого. На такое копирование администрации отводится три рабочих дня.
По мнению правозащитников, предложенный регламент по существу дезавуирует все установленные федеральным законом гарантии обеспечения независимого общественного контроля, предоставляя администрации медицинских организаций почти неограниченные полномочия и возможности для злоупотреблений.
Напомним, что аналогичные правила проведения членами ОНК фото- и видеосъемки в учреждениях уголовно-исправительной системы, де-факто исключающие объективную фиксацию нарушений, подготовило Министерство юстиции РФ (АПИ подробно писало об этом проекте – Тюремная фотоцензура). При этом итоги общественного обсуждения, завершившегося еще в конце января, юридическое ведомство до сих пор не опубликовало.
По данным Федеральной службы государственной статистики, общий лимит наполняемости (количество коек) психиатрических больниц превышает 1,1 млн человек. Ежегодно диагноз психического расстройства впервые ставится примерно 500 тысячам россиян.
В среднем каждый месяц суды рассматривают до двух тысяч исков о принудительной госпитализации в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь. 98,9 процентов из них удовлетворяется.
Юрий Ершов, адвокат
Эффективность контроля в психиатрических стационарах в первую очередь зависит от прав контролирующих. Система, которая сложилась в этой сфере, склонна любые сообщения о нарушениях приписывать состоянию пациентов: «больной человек, что вы хотите, он вам и не такое понарасскажет». То же самое можно отнести и к правоохранительным органам и судам. Если человек сообщает о нарушении его прав при госпитализации или во время пребывания в стационаре, прокурор или судья взвешивает, чьим словам поверить – «психически больного» или врачей. И, конечно, отдает предпочтение последним.
Обжаловать решение о принудительной госпитализации пациенту крайне сложно, так как он лишен свободы. Прибегнуть к помощи адвоката тоже непросто – психиатрические стационары нередко (а на моей практике почти всегда) не удостоверяют доверенности от имени своих пациентов на имя их представителей. А это значит, что надо каждый документ подписывать у самого «заключенного». Причем под «бдительным оком» сотрудников психбольницы, которые также не заинтересованы в такой активности и стараются блокировать подписание любых документов. Например, с мотивацией – «мы уверены, что вы больного человека хотите лишить квартиры». Адвокату легче противостоять такому давлению, в том числе требуя соблюдения адвокатской тайны.
Но все-таки важно добиться реализации наиболее эффективных мер в этой наиболее проблемной области. Создание постоянно действующей службы защиты прав пациентов, предусмотренной федеральным законом и упоминаемой ЕСПЧ, помогло бы наладить этот процесс. В том числе обеспечить ознакомление самого пациента с материалами его дела, предоставить возможность приглашать любых независимых специалистов, юристов, свидетелей, истребовать документы в свою защиту, своевременно получать протоколы судебных заседаний, подавать замечания на них и жалобы. Не думаю, что ОНК сможет эту проблему решить – специфика этих историй такова, что тут требуется более глубокое погружение.
Яна Теплицкая, член Общественной наблюдательной комиссии Санкт-Петербурга
Предложенный Минздравом РФ проект правил посещения членами ОНК психиатрических клиник представляется крайне безграмотным и вредным. Вместо детализации норм федерального закона добавлено огромное количество неправомерных ограничений, создающих пространства для злоупотреблений, неясностей, а также просто путаницы и бессмысленных утверждений. Начиная с необходимости уведомлять орган власти, указывая в том числе предполагаемую продолжительность и основания посещения. Такие требования прямо противоречат закону. Равно как и норма о направлении уведомления исключительно председателем ОНК. Ведь все члены комиссии обладают равными правами, два и более наблюдателя вправе самостоятельно посещать соответствующие учреждения без согласия председательствующего.
Необходимость заранее информировать орган власти делает невозможными визиты по срочным вызовам или неожиданные для учреждения. А это необходимо в ситуации, когда речь идет о недобросовестной работе сотрудников клиники или намеренном нарушении прав пациентов. На время «планового» визита комиссии они, возможно, уже будут скрыты.
Неоправданно большой и расплывчатый перечень причин, по которым членам ОНК может быть запрещено куда-либо пройти, также создает пространство для злоупотреблений и воспрепятствования общественному контролю. Следуя нормам правил, руководитель учреждения вправе запретить наблюдателям снимать антисанитарные условия в туалетах, комнатах и других помещениях.
Возмутительное предложение наличия письменного согласия пациента на беседу с ОНК по сути позволяет администрации контролировать, кого видят наблюдатели. Практика свидетельствует, что отказы встречаться с членами комиссий чаще всего говорят о давлении на человека со стороны администрации учреждения.
Сложности могут возникнуть и с получением письменного разрешения на съемку пациента. Представляется, что оно необходимо только для публикации фотографий или видеозаписей, тогда как фиксация нарушений для направления в правоохранительные органы не может ставиться в зависимость ни от желания граждан, ни от согласия руководства. К тому же врачи, как и законные представители недееспособных пациентов, нередко заинтересованы в сокрытии проступков.
Также не понятно, зачем вносить сведения о беседе с членами ОНК в медицинскую документацию. Это может привести к давлению на пациентов за такое общение и худшему оказанию медицинских услуг таким пациентам.