16.01.2020
Завершившаяся процессуальная реформа усложнила процедуру отвода судей. Теперь все служители Фемиды вправе сами решать вопрос о своей независимости. Такие нововведения позволяют защитить процесс от злоупотреблений со стороны участников споров, но вопрос доверия к самим судьям остается открытым.
16.01.2020. АПИ — До 1 октября минувшего года Арбитражный процессуальный кодекс РФ гарантировал рассмотрение ходатайств об отводе руководством суда – председателем, его заместителем или главой судебного состава. Тогда как в судах общей юрисдикции при единоличном рассмотрении дела судьи оценивали свою независимость самостоятельно.
В целом основанием для отвода служителя Фемиды являются любые обстоятельства, свидетельствующие о его личной прямой или косвенной заинтересованности в исходе дела либо иные, «которые могут вызвать сомнение в его беспристрастности». В то же время законодательно закреплены формальные причины признания судьи необъективным: родственные связи с участниками дела или представителями, наличие служебной или иной зависимости. Исключается и повторное участие служителя Фемиды в том же деле, в том числе если он ранее был, например, адвокатом, следователем, присяжным или выступал в ином статусе.
В Совете судей России под «личной заинтересованностью» понимают конфликт интересов, но исключительно финансовый: возможность получения судьей при исполнении должностных обязанностей материальной выгоды либо иного неправомерного преимущества для себя, членов семьи или иных связанных лиц. «В случае возникновения конфликта интересов судья, участвующий в производстве по делу, обязан заявить самоотвод или поставить в известность участников процесса о сложившейся ситуации», – отмечается в заключении Комиссии Совета судей России по этике.
На практике многие юристы заявляют отвод, считая действия служителя Фемиды несправедливыми. Например, когда он отклоняет их ходатайства, повышает голос, торопит, перебивает или иным образом якобы ограничивает права. Однако такие доводы чаще всего крайне субъективны и не признаются законным основанием не доверять судье. Так, в одном из рассматриваемых арбитражем дел о банкротстве управляющий заявил отвод из-за нарушения сроков размещения сведений в информационной системе. Оно было отклонено: «Умозаключения арбитражного управляющего о процессуальных нарушениях и предопределенности разрешения обособленных споров базируются на субъективной интерпретации хода судебного разбирательства дела о банкротстве», – констатировал служитель Фемиды.
Равно как закон не мешает судье рассматривать спор с участием организации, в которой работает его даже близкий родственник (если только он не представляет ее в конкретном деле), является ее клиентом (например – пользуется карточкой банка, телефоном оператора связи и так далее) и в иных случаях. Соответствующие поправки в Кодекс судейской этики были внесены еще в 2016 году: «Можно довести это до абсурда: я покупаю товары в данном магазине, могу ли я рассматривать дела с его участием? Если мы хотим установить дополнительные требования к судье, к кандидату в судьи, то это надо делать путем совершенствования закона о статусе судей, но никак не включения в Кодекс судейской этики», – заявила тогда председатель профильной комиссии Совета судей России Ирина Решетникова (АПИ подробно писало об этом – Независимая Фемида).
Судью в арбитраже также можно отвести, если он делал «публичные заявления или давал оценку по существу рассматриваемого дела». Но практика свидетельствует, что это основание не допускает расширительного толкования. В частности, никто не мешает судье высказывать свое мнение об уже вынесенном решении по аналогичному делу или категории споров, в том числе выступая на открытых мероприятиях или в средствах массовой информации.
Внесенные в Арбитражный процессуальный кодекс РФ поправки исключили «надзор руководства»: с 1 октября судьи сами рассматривают заявленные против них отводы. Разрешая гражданские споры в судах общей юрисдикции, служители Фемиды вправе выносить такие определения, даже не удаляясь в совещательную комнату.
Эксперты неоднозначно оценивают внесенные в процессуальное законодательство изменения. Советник Федеральной палаты адвокатов Нвер Гаспарян считает новую норму «откровенно неудачной и вредной»: «Судья не может объективно рассмотреть заявленный ему отвод и почти всегда откажет в его удовлетворении. Ранее действующий порядок в большей степени соответствовал критериям справедливого правосудия», – полагает Нвер Гаспарян.
По мнению большинства опрошенных АПИ юристов, само по себе заявление об отводе чаще всего носит для судей «успокаивающий характер». «Нередко судьи буквально «гонят», не давая представителям нормально высказать свою позицию, отклоняя почти все ходатайства и так далее. Причем тут даже нельзя говорить о необъективности – негатив испытывают все участники процесса. Кроме того, такое поведение объясняется большой перегрузкой – за час судье приходится рассмотреть до десятка дел. Получив даже необоснованное заявление об отводе, он вынужден успокоиться, внимательно и терпеливо слушать стороны, рассматривать их ходатайства и соблюдать иные процессуальные нормы», – на условиях анонимности рассказал АПИ представитель одного из адвокатских бюро.
С другой стороны, в арбитражных судах отводы нередко заявлялись недобросовестными участниками споров с целью затянуть процесс. Ведь судья обязан был передать заявление руководству, то есть отложить рассмотрение дела по существу. Для пресечения таких злоупотреблений во многих судах председатели ввели дежурства заместителей, которые могли оперативно принимать решение по заявленным отводам. В таких случаях сами судьи объявляли перерыв и, в случае отклонения ходатайства, порой в течение часа возобновляли слушания. В ряде случаев подателям необоснованных заявлений об отводе делались своего рода замечания: «Какое-либо постороннее воздействие на судей арбитражных судов, вмешательство в их деятельность запрещается и влечет за собой ответственность, установленную законом. В связи с чем заявление об отводе не может быть использовано стороной по делу в качестве способа оказания давления на суд с целью определенного и желаемого результата рассмотрения ее заявлений, ходатайств и дела по существу», – заключила судья Арбитражного суда Москвы Екатерина Игнатова, отклоняя заявление кредитора Ольги Щабло.
Конституционный суд России признает, что ранее применявшаяся в арбитражных судах процедура разрешения вопросов об отводе «предусматривала более высокий уровень гарантий». В то же время и существующую высшая инстанция считает справедливой и легитимной. Ведь при наличии соответствующих обстоятельств служитель Фемиды должен заявить о самоотводе или удовлетворить соответствующее ходатайство. «Доверие к суду может быть поставлено под сомнение только на основе достоверных и обоснованных доказательств, свидетельствующих об обратном, обязанность представления которых лежит на заинтересованном участнике судопроизводства. Дополнительной гарантией соблюдения принципа беспристрастности суда при разрешении вопроса об отводе является требование о вынесении по данному вопросу мотивированного определения, в отношении которого могут быть заявлены возражения при обжаловании решения в суд вышестоящей инстанции», – полагает Конституционный суд России.
Международные стандарты предъявляют порой даже более мягкие, чем российские, требования к служителям Фемиды. Например, одобренные ООН так называемые Бангалорские принципы допускают рассмотрение дела открытого акционерного общества судьей, который является его миноритарным акционером (владеет небольшой долей). «Отвод судьи от участия в рассмотрении дела также не требуется, если судья является обычным клиентом банка, страховой компании, компании по обслуживанию кредитных карточек и тому подобных, фигурирующих в качестве стороны по рассматриваемому делу, если только не имеют места спор либо специальная транзакция, в которые вовлечен данный судья. Тот факт, что держателем ценных бумаг может быть образовательная, благотворительная либо общественная организация, в которой супруга, родители или дети судьи могут работать в качестве директора, советника, консультанта и так далее, не означает, что судья имеет материальную заинтересованность в отношении такой организации», – поясняют эксперты.
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) также не видит в процедуре, позволяющей российским служителям Фемиды самим оценивать собственную беспристрастность, нарушений основополагающего принципа правосудия – «никто не может быть судьей в своем собственном деле» (nemo judex in causa sua). Вместе с тем как минимум дважды ЕСПЧ указывал на конкретные факты необоснованного отклонения заявленных отводов. Например, Василеостровский районный суд Санкт-Петербурга принял решения о заключении под стражу и продлении ареста для Александра Ревтюка, обвиняемого в изнасиловании работницы аппарата, являющейся также дочерью одной из судей. Хотя дело рассматривал ее коллега, беспристрастность которого с точки зрения Уголовно-процессуального кодекса РФ не вызывает сомнений, Европейский суд пришел к выводу, что «опасения заявителя относительно предвзятости судей Василеостровского районного суда были объективно оправданы, и процедура рассмотрения его заявлений об отводе имела серьезные недостатки». Примечательно, что при разрешении уголовного дела по существу судьи признали свою небеспристрастность – приговор в отношении обвиняемого выносился уже Петроградским районным судом.
К аналогичному выводу ЕСПЧ пришел и по делу неоднократно судимого жителя Брянской области Сергея Филюткина. Уголовное дело по обвинению его в изнасиловании передали судье Дмитрию Данилкину, который честно признал себе небеспристрастным: ранее как следователь он участвовал в деле против того же Сергея Филюткина: «Он отрицал свою вину и задерживал следствие, что наложило на отношения между нами отпечаток неприязненности. Кроме того, на момент совершения нового преступления Сергей Филюткин вместе со своей супругой, детьми и тещей проживали в том же доме, что и моя семья, вследствие чего отношения, проникнутые неприязненностью, сложились между нами довольно давно», – заключил Дмитрий Данилкин, отводя свою кандидатуру. Но вышестоящая инстанция отменила вынесенное определение и по существу заставила его рассматривать уголовное дело против «недоброжелателя»: «Учитывая конкретные обстоятельства дела и тот факт, что судья изначально сам признал наличие у него предубежденности в отношении заявителя, Европейский суд считает маловероятным, что вскоре после данного признания личные убеждения судьи по отношению к заявителю могли измениться», – констатировали страсбургские служители Фемиды, признавая права заявителя нарушенными.
Кроме того, ЕСПЧ исключает даже косвенные родственно-служебные связи. Например, судью Омутнинского районного суда Кировской области признали небеспристрастным к виновнику дорожно-транспортного происшествия Валерию Ванееву, так как в том же суде работала супруга потерпевшего Светлана Шумайлова: «Вместо того чтобы успокоить сомнения осужденного в этом вопросе, апелляционная инстанция просто повторила утверждение судьи первой инстанции о том, что последний не был знакомым или родственником жертвы», – отмечается в решении Европейского суда (АПИ писало о нем – ЕСПЧ: в суде не могут работать родственники участников дела).
Роман Речкин, старший партнер юридической фирмы INTELLECT
Нужно понимать, что Верховный суд России инициировал изменение норм Арбитражного процессуального кодекса РФ отнюдь не в целях повышения эффективности института отводов, а исключительно для удобства суда. Арбитражным процессом заимствован откровенно неудачный, но удобный суду, механизм рассмотрения отвода самим же судьей. Еще древние римляне говорили nemo judex in causa sua – «нельзя быть судьей в своем деле». Но в России в XXI веке вопрос решается иначе.
Отводы в арбитражном и гражданском процессах фактически «не работали» и до 1 октября – установка «не удовлетворять отводы ни в каких случаях» носит в российских судах почти официальный характер. Однако подача таких заявлений по ранее действовавшей процедуре иногда позволяла «привести в чувство» судью, злоупотребляющего правом и ведущего процесс с нарушением установленного порядка. Теперь же эта возможность у участников споров исчезла. Судебная система все более «замыкается в себе», ограничивая возможности сторон хоть как-то доносить свою позицию до вынесения решения.
На практике чаще всего отводы заявляются по одному из трех оснований: когда судья высказался по существу спора до вынесения итогового решения, принимал процессуальные решения в угоду одной стороне либо отказывал другой (отклонял ходатайства, не приобщал документы, не назначал экспертизы и так далее), а также вел себя некорректно по отношению к участникам (хамил, повышал голос, предъявлял необоснованные процессуальные и иные требования). Но ни одно из них, с точки зрения суда, основанием для отвода не является, так как не доказывает наличие у судьи какой-либо заинтересованности в разрешении конкретного дела определенным образом.
В итоге в российских судах удовлетворяются отводы и самоотводы только когда судья ранее находился в служебных или трудовых отношениях с участниками спора либо является родственником их представителям.
Станислав Бобков, управляющий партнер Адвокатского бюро «Торн»
Ранее применявшийся в арбитражном суде механизм отвода зачастую использовался, к сожалению, исключительно с целью затянуть рассмотрение дела, когда других правовых аргументов у стороны не остается. Например, в одном из споров наш процессуальный оппонент четыре раза заявил отвод судье, ни разу не представив каких-либо конкретных доказательств его личной заинтересованности или наличия иных обстоятельств, которые могли вызвать сомнение в беспристрастности. Естественно, такие ходатайства отклонялись, но привели к затягиванию дела, пока заявления рассматривались заместителем председателя суда.
Необоснованное ходатайство об отводе может настроить судью на негативное отношение к заявившей его стороне, что вредит принципу состязательности.
Кроме того, такие заявления также позволяют некоторым недобросовестным «коллегам» рассказывать своим доверителям о коррупции в судах – что, мол, «правды нет» и «вот даже судья продажный ходатайство об отводе не удовлетворил».
Евгений Пугачев, адвокат юридической фирмы «Интеллектуальный капитал»
Как правило, ситуации, в которых имеются достаточные основания для отвода судьи или всего состава, на практике встречаются крайне редко. В основном отводы заявляются, когда модель поведения судьи или ведения им процесса идет вразрез с желаниями стороны. Например, когда суд отказывает в многочисленных ходатайствах, в приобщении важных с точки зрения стороны доказательств и так далее. Считая перечисленные действия необъективными и видя позицию судьи предвзятой, такая сторона нередко подает ходатайство об отводе.
С другой стороны, процедура отвода судей арбитражных судов, действовавшая до 1 октября 2019 года, допускала больше возможностей для злоупотреблений. Ведь ходатайство должен был разрешить председатель состава суда или его заместитель. Соответственно, рассмотрение самого дела откладывалось до принятия решения об отводе или при отклонении заявления. Более того, недобросовестный участник спора мог заявить отвод не только рассматривающему делу судье, но и всем возможным судьям, которые будут рассматривать такое заявление.
На мой взгляд, оценить наличие действительных оснований для отвода судья может и самостоятельно. Если при наличии достаточно веских оснований, исключающих возможность рассмотрения конкретного спора, судья все же откажет в удовлетворении заявления, принятое в дальнейшем решение может быть отменено, так как оно было вынесено незаконным составом суда.
Таким образом, считаю более разумным установление единой системы рассмотрения вопроса об отводе судей по примеру именно Гражданского процессуального кодекса РФ.
Родион Смирнов, адвокатское бюро «Леонтьев и партнеры»
Внесенные в Арбитражный процессуальный кодекс РФ изменения порядка рассмотрения отводов – частный момент реализации задуманной Верховным судом России концепции приведения к единообразию норм процессуальных кодексов.
С точки зрения функционирования суда и его организации его работы, это, конечно, плюс. Ранее при заявлении отвода приходилось прерывать судебное заседание и ждать, пока председатель состава либо заместитель председателя арбитража рассмотрит ходатайство. Они могли быть заняты, и в итоге заседание растягивалось на весь день.
А вот с точки зрения процессуальных гарантий участников спора, это, конечно, минус. Механизм рассмотрения отвода другим судьей являлся выражением на практике принципа независимости и беспристрастности суда. Абсурд, когда этот вопрос рассматривает сам судья, которому сторона выражает недоверие. По сути судья решает, обоснованно ли вы ему не доверяете или нет. Результат рассмотрения отвода в таком порядке предрешен.
Эмоционально отвод судьи воспринимают по-разному. Для молодых судей это, как правило, крайне неприятная история, для опытных – лишь одно из ходатайств стороны.
С другой стороны, изменение механизма не изменит количество успешных отводов – он как считался, так и будет считаться уникальным событием. И будет происходить только в безвыходных для судьи ситуациях.