10.03.2020
Вносимые в основной закон страны поправки впервые закрепят ответственность по обязательствам Советского Союза. В настоящее время правопреемство государства за деяния прежней власти ограничено. Компенсация обесцененных вкладов в советском Сбербанке и государственных ценных бумаг, реабилитация жертв политических репрессий предоставляются как привилегия, а не как возмещение причиненного вреда.
10.03.2020. АПИ — Гражданский кодекс РФ возлагает на государство полную – так называемую деликтную ответственность за противоправные или даже добросовестно ошибочные действия чиновников и судов. Но применить эти нормы к злодеяниям советской власти удается крайне редко.
Специальный федеральный закон, принятый еще в 1991 году, признал факт «произвола тоталитарного государства», жертвами которого стали миллионы людей. Меры по их реабилитации предусматривали восстановление в правах и гражданстве, выплату социальных пособий и компенсаций, предоставление жилья и многие иные. Также предусматривались возврат конфискованного имущества или возмещение его стоимости.
Обязательства государства в части права на получение жилья выселенных в связи с репрессиями граждан в декабре подтвердил Конституционный суд России (АПИ подробно писало об этом постановлении – Жилищная реабилитация). В то же время служители Фемиды указывают, что эти механизмы «сходны с гражданско-правовыми обязательствами вследствие причинения вреда», но существенно от них отличаются: «Закон предполагает ряд упрощенных процедур восстановления прав реабилитированных лиц, получения ими определенных льгот и компенсаций, в том числе в возмещение не только имущественного, но и иного причиненного вреда, когда не могут быть применены общие нормы гражданского законодательства», – отмечается в постановлении высшей инстанции
В особом мнении судья Константин Арановский развивает эту логику. По его мнению, специальные меры реабилитации нельзя приравнивать к деликтным обязательствам: «Уже это одно делает спорным правопреемство с перенесением на Россию обязательств коммуно-советской власти из-за ее репрессивно-террористических деяний. С такой виной государственность не вправе и не в состоянии правомерно существовать, оскорбляя собой справедливость, свободу и человечность. Под этим бременем и рухнула коммуно-советская власть, так что теперь ни продолжать, ни возрождать ее нельзя иначе как на ее стороне и с ее неискупимой виной. Правовая демократическая социальная государственность учреждена не в продолжение коммуно-советской власти, а в ее отрицание, и у России нет поэтому оснований состоять в общем правопреемстве к Советскому Союзу и брать на себя всё бремя его деяний», – полагает Константин Арановский.
По его мнению, сама преамбула Конституции России свидетельствует, что «российское государство учреждено не в продолжение коммунистической власти, а в реконструкции суверенной государственности с ее возрождением на конституционных началах». То есть по существу «день рождения» нашей страны надо отмечать 25 декабря – в Рождество по Григорианскому календарю в 1993 году был официально опубликован и вступил в силу новый основной закон России.
Предложенные на всенародное голосование поправки в Конституцию России призваны исключить такие противоречия. По инициативе главы государства в основном законе планируется закрепить норму, что «Российская Федерация является правопреемником Союза ССР на своей территории, а также правопреемником (правопродолжателем) Союза ССР в отношении членства в международных организациях, их органах, участия в международных договорах, а также в отношении предусмотренных международными договорами обязательств и активов Союза ССР за пределами территории Российской Федерации». Также признаются «преемственность в развитии Российского государства» и «исторически сложившееся государственное единство».
По вопросу признания заключенных советским правительством международных соглашений споров никогда не возникало – Россия их все признает. А вот в части исполнения финансовых обязательств возникают сложности. В частности, наследникам обладателей выпущенных еще Российской империей и аннулированных советской властью облигаций не удалось добиться справедливости ни в России, ни во Франции. Хотя еще в 1997 году наша страна заключила с «Пятой республикой» специальное соглашение – не признавая юридические обязательства и ответственность на урегулирование всех финансовых и имущественных требований французских граждан и организаций по долгам Российской Империи, Советской России и ее резидентов, было перечислено 400 млн долларов. Сами же владельцы таких ценных бумаг считают компенсацию в 50 центов за облигацию заниженной в 60-500 тысяч раз (АПИ рассказывало об этом конфликте – Царские долги).
Частично государство принимает внутренние финансовые обязательства. Еще в марте 1991 года, проводя повышение розничных цен на основные товары и услуги и отказываясь от регулирования на остальные, Совет Министров РСФСР «принял к сведению» обязательства Госбанка СССР и Сбербанка принять меры по компенсации потерь владельцам вкладов и сертификатов. В 1995 году законодатели признали потерю покупательной способности внесенных до 20 июня 1991 года вкладов и приобретенных населением ценных бумаг государственным внутренним долгом. Правда, в течение многих лет эта норма была «заморожена» из-за отсутствия достаточного бюджетного финансирования. В этом году на эти цели из федеральной казны решено выделить 5,5 млрд рублей, но компенсации получат только россияне старше 75 лет и их наследники. Кроме того, советские рубли 1991 года чиновники приравняли к двум современным российским рублям. Такой пересчет соответствует, например, курсу доллара, но явно не соразмерен изменению покупательной способности денежных накоплений.
Также ПАО «Сбербанк России» предписали выкупить размещенные до 1 января 1992 года Государственные казначейские обязательства СССР и сертификаты Сбербанка СССР. В отличие от вкладов, владельцы таких ценных бумаг вне зависимости от возраста уже сейчас могут получить в сумме примерно три номинала.
С другой стороны, нерешенной остается судьба облигаций государственного внутреннего выигрышного займа на предъявителя, выпущенных в 1982 году и получивших название «брежневского займа». Их владельцы участвовали в лотерее, получали трехпроцентный доход и могли свободно дарить и сдавать облигации. Как и по вкладам, государство обязалось возместить их переоцененную стоимость, но из-за дефицита бюджета до сих пор это не сделало. Несколько потерпевших обратились в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), который обязал Россию выплатить заявителям компенсацию по курсу примерно в 2,6 евро за советский рубль, то есть увеличить ее в 180 раз! (АПИ подробно писало о таком решении – «Брежневский заем» переоценили).
Неоднозначно решается и вопрос реституции национализированной советской властью собственности. Причем как после революции, так и в ходе раскулачивания и иных событий. В законе о реабилитации закреплено, что имущество, национализированное «в соответствии с законодательством, действовавшим на момент конфискации, изъятия, выхода имущества из владения иным путем», возврату не подлежит. А Конституционный суд России фактически уклонился от оценки этой проблемы: «Решение вопроса о возврате бывшим собственникам и их потомкам имущества, национализированного в условиях революционного изменения государственного строя, является выражением политической воли государства и Конституционному суду России неподведомственно», – отмечается в определении высшей инстанции.
Не удалось наследникам владельцев заводов, доходных домов и иных активов оспорить принятый в августе 1918 года Декрет Всероссийского Центрального исполнительного комитета об отмене права частной собственности на недвижимость в городах. Конституционный суд России также признал его политическим актом, на основании которого в период изменения государственного строя принимались решения о национализации и экспроприации находившегося в частной собственности имущества: «После завершения этого процесса акт исчерпал свою силу, и, следовательно, проверка его конституционности не может быть осуществлена». Более того, служители Фемиды констатировали, что закрепленное Конституцией России право собственности «гарантируется только в отношении того имущества, правовой режим которого определяется действующим законодательством, и субъективные права на которое возникли в соответствии с ним. Таким образом, данная жалоба не отвечает критерию допустимости», – заключил суд. Де-факто подтвердив, что 25 декабря 1993 года возникло новое государство, и установленные в нем права «обратной силы» не имеют.
В то же время отобранные у церкви ценности государство возвращает. Распоряжение о поэтапной реституции находящихся в федеральной собственности культовых зданий, строений, прилегающих к ним территорий и иного имущества религиозного назначения Президент России Борис Ельцин подписал еще в 1993 году. Правда, оно, как и принятый позже федеральный закон, ничего не гарантировало и не подтверждало права религиозных организаций на национализированную большевиками собственность. Она вроде как отдается добровольно уже по решению сегодняшних властей.
Прямо противоположную политику Россия проводит в отношении культурных ценностей, по существу реквизированных советскими военными после Второй мировой войны в «неприятельских странах», которыми признаны Германия, Италия, Болгария, Венгрия и Финляндия. В 1998 году законодатели объявили их федеральной собственностью и национальным достоянием. Сам ввоз признавался «компенсационной реституцией», в том числе в целях предупреждения «возрождения духа милитаризма или нацизма (фашизма)». Исключение касалось только насильно изъятого имущества, собственности религиозных организаций, частных благотворительных учреждений, антифашистов и участников движения сопротивления. Из «гуманных соображений» российские власти согласились возвращать немцам их семейные реликвии – личные архивы, фотографии, письма, знаки отличия и награды, портреты членов семьи и их предков, если только их владельцы не являлись «активными деятелями милитаристских или нацистских (фашистских) режимов».
Против такого режима выступил Президент России Борис Ельцин. По его запросу Конституционный суд России признал нелегитимными ряд положений федерального закона, но одобрил сам по себе механизм «компенсационной реституции». По мнению служителей Фемиды, она призвана возместить ущерб, нанесенный СССР как потерпевшему государству уничтожением и разграблением его культурных ценностей на оккупированных территориях. Кроме того, вывоз активов из Германии проводился в рамках Потсдамских и иных соглашений между странами антигитлеровской коалиции: «Возложение на бывшие неприятельские государства обязательств по обычной и компенсаторной реституции культурных ценностей обусловлено получившим признание в международном праве еще до начала Второй мировой войны принципом международно-правовой ответственности государства-агрессора за развязывание и ведение войны», – отмечается в постановлении высшей инстанции.
Константин Арановский, судья Конституционного суда России
Российское государство учреждено не в продолжение коммунистической власти, а для реконструкции суверенной государственности с ее возрождением на конституционных началах. Оно воссоздано против тоталитарного режима и вместо него, чтобы впредь в самих основах пресечь амбициозное насильственное беззаконие с попранием свободы и достоинства людей.
России незачем навлекать на свою государственную личность вину в советских репрессиях и замещать собою государство победоносного и павшего затем социализма. Это невозможно уже потому, что его вина в репрессиях и других непростительных злодеяниях, начиная со свержения законной власти Учредительного собрания, безмерна и в буквальном смысле невыносима. Непоправимая катастрофа в судьбах народов и миллионов людей с безмерными потерями и отнятым будущим представляет собою «вред, реально неисчисляемый и невосполнимый».
Правопреемство с коммуно-советской властью ставило бы под сомнение право России определять условия возмещения вреда жертвам репрессий, в том числе состав пострадавших. Разве можно правопреемнику по своему усмотрению ограничивать круг потерпевших российскими гражданами? Спорно, будучи правопреемником репрессивного режима, ставить пострадавшего на жилищный учет, вместо того чтобы компенсировать утрату жилища реституцией или деньгами. Разве субъект, отнимавший жилище, вправе обращаться к жертве за доказательствами ее нуждаемости в жилье и ставить это условием предоставления жилья? В правопреемстве размеры возмещений ближайшим образом зависели бы от величины причиненного вреда.
Конституционный статус государства, не причастного тоталитарным преступлениям ни «лично», ни в правопреемстве, позволяет восстанавливать справедливость бессрочно, безотносительно к давности, которая ограждала бы виновную сторону. Такое государство вправе и обязано как честная власть оценить и причиненный жертвам вред, и другие важные обстоятельства, включая наилучшие и доступные средства, которыми может оно возмещать вред репрессированным. В отличие от преемников причинителя, оно вправе само решить, какими способами и средствами ему по силам вести реабилитацию и от чего ее начинать – от коллективизации с Большим террором или от Красного террора с продразверстками и миллионами голодных смертей в Поволжье и в Приуралье? С Кронштадтским и крестьянскими восстаниями, от Соловецких лагерей и ГУЛАГа? А может быть, и от расстрела демонстрации в защиту Учредительного собрания в январе 1918 года?
Илья Сиволдаев, правозащитник
Норму о правопреемстве не нужно закреплять в Конституции России, так как правопреемство государств – это институт международного права. То, что Россия будет продолжателем Советского Союза в международных отношениях, было решено еще в декабре 1991 года при принятии «беловежских соглашений». Тогда как следующим шагом могут быть требования части россиян закрепить в основном законе правопреемство России по отношению к Российской Империи.
На мой взгляд, Россия должна нести в том числе и гражданско-правовые обязательства СССР. По крайней мере до тех пор, пока они не будут исполнены или прекращены иным правовым способом. Судья Константин Арановский своим мнением открыл общественную дискуссию по данному конкретному вопросу, но у него не нашлось много сторонников.
Максим Тимофеев, правозащитник
Выводы судьи Константина Арановского очень революционны. По существу он утверждает, что с принятием действующей Конституции России появилось новое государство, которое не отвечает по долгам старого. Примерно так же как Советская Россия отказалась от обязательств царской власти, прав собственности «буржуев» и так далее.
Но если принять такую доктрину, то 25 декабря 1993 года прекратили действовать всё советское законодательство и иные нормативные акты. Хотя тысячи из них продолжают применяться до сих пор, далеко не все попали и под так называемую «регуляторную гильотину». Например, оборот векселей регулируется постановлением Совнаркома 1938 года. Принимая логику Константина Арановского, все такие ценные бумаги, выпущенные до принятия Конституции России, автоматически аннулировались еще в конце 1993 года. Если нет – то чем бессрочные обязательства по векселям отличаются от ответственности за незаконные репрессии, раскулачивание и многие другие деяния?
С другой стороны, признавая ответственность государственных органов как обычный гражданско-правовой деликт, мы автоматически упираемся в проблему применения срока давности. Он составляет три года и отсчитывается с момента, когда потерпевший узнал или должен был узнать о нарушении его права. Такая норма была закреплена еще в Гражданском кодексе РСФСР как минимум с 1964 года. Теоретически можно предположить, что в период советского тоталитаризма граждане боялись предъявлять иски к государству, но такие риски исчезли еще в конце 80-х годов минувшего века. То есть о незаконном изъятии собственности, ущербе от репрессий, потере вкладов или отказе выплачивать стоимость государственных ценных бумаг соответствующие лица уже точно знали максимум в 1990 году и, следовательно, должны были предъявить иск до 1994 года. Это срок совпадает с принятием новой Конституции России и, по логике Константина Арановского, – с рождением новой страны.