20.07.2021
20.07.2021. АПИ — Правнуку расстрелянного 90 лет назад отказали в доступе к архивному делу. Такое решение Восьмой кассационный суд признал законным и обоснованным.
Иван Гудков был арестован в марте 1930 года и через месяц приговорен особой тройкой ОГПУ по Сибирскому краю к высшей мере наказания. Ему и еще 168 обвиняемым вменялось участие в расстрелах, грабежах и других насильственных действиях в отношении мирного населения. Эти деяния квалифицировали как «вооруженное восстание или вторжение с целью захватить власть», что согласно Уголовному кодексу РСФСР каралось вплоть до смертной казни и официальным признанием в качестве «врага трудящихся».
С материалами дела Ивана Гудкова решил ознакомиться правнук осужденного – Александр Котенков. Но Федеральная служба безопасности, в архивах которой хранятся материалы уголовных процессов «контрреволюционеров», отказалась предоставить доступ, так как законодательством не предусмотрена возможность ознакомления граждан с архивными уголовными и административными делами с отрицательными заключениями о реабилитации проходящих по ним лиц. А принятое еще в 1992 году решение Алтайского краевого суда признало Ивана Гудкова не подлежащим реабилитации.
Оспаривая отказ в предоставлении доступа, Александр Котенков указывал на нарушение его права «на знание и сохранение исторической истины». Отрицая его требования, юристы ФСБ ссылались на межведомственную инструкцию, которая регулирует процедуру ознакомления с делами реабилитированных жертв политических репрессий.
Служители Фемиды пришли к выводу, что поскольку Иван Гудков не был реабилитирован, то этот регламент не может применяться. «Отказ в удовлетворении заявления Котенкова А.Н. об ознакомлении с материалами уголовного дела нарушает закрепленное в Конституции России право на получение информации», – заключил районный суд, удовлетворяя требования Александра Котенкова.
Иначе спорную ситуацию оценила апелляционная коллегия. По утверждению ответчика, архивное дело содержит составляющие государственную тайну сведения и ему присвоен гриф секретности «совершенно секретно». Кроме того, материалы связаны не только с Гудковым, но и с иными лицами, при этом выделить какие-либо документы исключительно в отношении прадеда истца не представляется возможным. Тогда как по закону ознакомление с архивными материалами не являющихся близкими лиц возможно только через 75 лет после окончания дела, а последний документ датирован 1996 годом. «При таком положении отказы в ознакомлении с материалами архивного уголовного дела не повлекли нарушение прав и законных интересов административного истца. Доступ к информации, имеющей гриф секретности, ограничен», – отмечается в определении Алтайского краевого суда.
Кассационная инстанция поддержала эти выводы. «На момент обращения с заявлением об ознакомлении с материалами архивного уголовного дела и ответа на обращение уголовному делу присвоен гриф секретности «совершенно секретно», что безусловно препятствовало предоставлению материалов уголовного дела в отношении Гудкова для ознакомления», – констатировал кассационный суд.
Отметим, что практика рассмотрения споров о доступе к делам нереабилитированных остается противоречивой. В частности, Верховный суд России признал право на ознакомление с уголовным делом Георгия Шахета – внука уличенного в краже государственной собственности Павла Заботина. Вместе с тем, отклоняя аналогичное требование Петра Николаенко – сына осужденного за измену Родине в годы Великой Отечественной войны, служители Фемиды вновь констатировали, что «ознакомление граждан с архивными уголовными делами и получение копий в отношении лиц, признанных обоснованно осужденными, российским законодательством не предусмотрено» (АПИ подробно писало об этих решениях – Уголовные архивы открыли, Уголовные дела военных преступников засекретили).
Ян Рачинский, председатель правления Международного историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал» (включено в реестр «иностранных агентов»)
Проблема не только в мании секретности, которой страдают сотрудники ФСБ от мала до велика, и бесконечном злоупотреблении словом «секретность». Надо понимать: человек был расстрелян по постановлению особой тройки ОГПУ. То есть по решению, вынесенному неправомочным органом заочно, без намека на возможность защиты и обжалования. Само по себе это более чем достаточное основание просто для отмены решения о расстреле.
Деятельность троек, равно как созданных позднее всех внесудебных органов, – это преступление против правосудия. По всем таким делам должна быть возможность обжалования и пересмотра в нормальном судебном процессе с участием защиты. Но без доступа к делу это невозможно – неизвестно, что подлежит оспариванию.