27.05.2016
Верховный суд России пытается оградить подозреваемых, вина которых не доказана, от заключения под стражу. В принятом 24 мая постановлении судьям указано проверять доводы следствия и собранные им улики. Но эксперты сомневаются, что такие меры изменят обвинительный уклон служителей Фемиды.
27.05.2016. АПИ — Действующий Уголовно-процессуальный кодекс РФ (УПК) предусматривает, что заключение под стражу является исключительной мерой пресечения и может избираться только при невозможности применения более мягкого ограничения. Однако на практике суды почти автоматически «штампуют» ходатайства следователей.
Любая мера пресечения, включая самую мягкую, как подписка о невыезде, может применяться только при наличии достаточных оснований предполагать, что обвиняемый или подозреваемый скроется от следствия или суда, продолжит заниматься преступной деятельностью либо может угрожать свидетелям, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать расследованию. Согласно УПК, в постановлении судьи должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых принято решение о заключении под стражу. Также при решении этого вопроса требуется учитывать тяжесть преступления, сведения о личности, возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства.
Но чаще всего российские судьи формально оценивают эти доводы обвинения. Критикуя такую практику, Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) неоднократно указывал, что необходимость ограничения свободы не может быть оправдана только тяжестью преступления, в котором обвиняется гражданин. Доказанными должны быть и попытки оказать давление на свидетелей: «Недостаточно полагаться лишь на некую абстрактную возможность, не подкрепленную какими-либо доказательствами», – отмечается в рекомендациях ЕСПЧ.
Руководители страны (как Дмитрий Медведев, так и Владимир Путин) неоднократно указывали служителям Фемиды на необходимость применения мягких мер пресечения, в том числе домашнего ареста и залога. К тому же современные средства, в том числе с использованием электронных браслетов и спутниковых систем слежения, позволяют контролировать каждый шаг и действие обвиняемого. Но на практике судьи соглашаются заменить заключение под стражу на домашний арест только в 2 процентах случаев. Под залог отпускается всего 0,13 процента граждан, которых прокуратура требовала изолировать от общества в СИЗО.
Нередко арест используется для оказания давления на подозреваемых и даже рейдерских захватов. Например, в 2009 году Московский городской суд отказался освободить из-под стражи под залог руководителя компании «Арбат Престиж» Владимира Некрасова, обвиняемого в неуплате налогов. Спустя два года уголовное дело против него было прекращено «в связи с отсутствием состава преступления», но за это время крупная торговая сеть была разорена.
Такие инциденты вынудили законодателей ограничить свободу судей арестовывать бизнесменов. Сначала в УПК прописали запрет заключать под стражу обвиняемых в налоговых преступлениях, потом – по всем экономическим и другим преступлениям, совершенных в сфере предпринимательской деятельности. Исключение делается, только если гражданин не имеет постоянного места жительства на территории России, он пытался скрыться от следствия или нарушил ранее избранную меру пресечения. Причем, по словам адвокатов, нередко обвинители злоупотребляют и такими исключениями. Например, под стражу берется «бездомный» бизнесмен, хотя он имеет собственную квартиру и постоянную регистрацию («прописку»).
До сих пор, решая вопрос об избрании меры пресечения, судьи не должны были проверять и оценивать обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению – достаточным считалось указать на наличие у следствия необходимых улик. «Нередко судьи лишь ссылаются на наличие у органов следствия достаточных сведений о причастности лица к преступлению, не проверяя обоснованность подозрений», – признавали представители высших инстанций.
Теперь Верховный суд России запретил служителям Фемиды безапелляционно доверять доводам обвинителей. «Обратить внимание судов на то, что проверка обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению не может сводиться к формальной ссылке суда на наличие достаточных данных у органов предварительного расследования. При рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу судья обязан проверить, содержат ли ходатайство и приобщенные к нему материалы конкретные сведения, указывающие на причастность к совершенному преступлению именно этого лица, и дать этим сведениям оценку в своем решении», – отмечается в постановлении высшей инстанции.
Уклонение судьи от проверки и оценки доводов обвинителей расценивается как грубое нарушение процессуального закона и влечет отмену принятого постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу.
Также в постановлении приводятся примеры улик, которые могут указывать на причастность гражданина к вменяемому деянию. Например, если лицо застигнуто при совершении преступления, его опознали потерпевший или очевидцы, на одежде, при гражданине или в его жилище обнаружены явные следы преступления и тому подобное.
В 2015 году суды рассмотрели 153,2 тысячи ходатайств об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей, 140,5 тысячи (92 процента) было удовлетворено. Такую меру служители Фемиды применили в том числе к 9,3 тысячам женщин и 1,6 тысячам несовершеннолетних. Почти 72 процента всех взятых под стражу обвинялись в тяжких и особо тяжких преступлениях.
Вместе с тем за последние восемь лет число арестованных снизилось в 1,6 раза.
Антон Пуляев, заместитель председателя коллегии адвокатов «Де-юре»
Проблема не в том, что у суда были «связаны руки», и именно этим обусловлено удовлетворение подавляющего большинства ходатайств следователей. У суда и до настоящего времени было достаточно полномочий для избрания более мягких мер пресечения, чем заключение под стражу.
Проблема в другом: разъяснения Верховного Суда России судами нижестоящих инстанций формально выполняются – в текстах судебных решений содержатся соответствующие ссылки. Однако разъяснения по-прежнему отводят огромную роль субъективному восприятию конкретным судьей материалов дела, представленных следователем. Поэтому говорить о возможном исправлении ситуации с тотальным заключением обвиняемых под стражу преждевременно.
Элеонора Кристаллинская, эксперт правового центра «Общественная Дума»
Теперь судья в постановлении об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу не может просто формально указать, что у органов следствия или дознания имеются или не имеются такие данные. Он должен эти конкретные данные проверить в материалах, оценить и перечислить их в своем постановлении. Второе важное нововведение – это отмена постановления судьи, если в нем не будут перечислены проверенные им представленные следствием или дознанием данные, которые необходимы для определения причастности лица к совершению преступления.
Несомненно, новые правила поспособствуют большей внимательности судей к обстоятельствам дела, уменьшению судебных ошибок. Изменится формулировка в постановлениях о заключении под стражу, увеличится и время, необходимое суду для вынесения таких решений. Это не обязательно 100-процентная гарантия справедливых решений, но большая подвижка к этому.