Рейтинг@Mail.ru
home

06.02.2017

Засекреченный обыск

Следственные органы не вправе произвольно проводить обыски в офисах и принуждать даже обвиняемых в совершении преступлении лиц к явке на допросы. Такое решение принял Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ).

06.02.2017. АПИ — Действующий Уголовно-процессуальный кодекс РФ (УПК) позволяет следователям самостоятельно принимать решения о проведении обысков в нежилых помещениях и приводе любых граждан. Судебная санкция требуется только для вторжения в квартиры и ареста подозреваемых на срок свыше двух суток.

Белгородские страсти

Жалобу в Страсбург подал зарегистрированный в качестве индивидуального предпринимателя белгородский юрист Евгений Рожков, оказывающий правовые услуги под маркой арбитражного бюро «Витязь». В 2005 году он представлял одну из частных компаний по административному делу о нарушении правил пожарной безопасности. При этом, по версии правоохранительных органов, частнопрактикующий юрист подделал протокол, вписав туда несколько важных по существу спора строчек.

Против Евгения Рожкова возбудили уголовное дело. Он был допрошен, но вызвать его на новую встречу следователям не удалось: юрист не проживал по адресу регистрации, уклонялся от телефонных разговоров, а его жена отказалась помогать властям в розыске де-факто скрывающегося мужа. Обнаружив подозреваемого только после почти полугодовых розысков, милиционеры потребовали вместе с ними прибыть к следователю, где Евгений Рожков провел около часа и получил повестку. Но спустя несколько месяцев следователи вынуждены были вновь задействовать милицию для доставки подозреваемого, многократно игнорирующего вызовы под разными и не подтвержденными документально предлогами.

Кроме того, по решению следователя для получения образцов почерка в офисе арбитражного бюро «Витязь» провели обыск – офицеры в присутствии понятых и самого де-факто проживающего в конторе Евгения Рожкова осмотрели некоторые документы.

Сам частнопрактикующий юрист обжаловал почти каждое действие следователя. Но российские служители Фемиды признали их законными и обоснованными. Ведь согласно УПК, в случае неявки по вызову без уважительных причин подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший и свидетель могут быть подвергнуты приводу. Причем такое действие, сопровождающееся фактическим ограничением свободы (на срок менее трех часов), не квалифицируется как арест. Кроме того, правоохранительные органы должны предпринимать меры по розыску подозреваемых, а их уклонение от явки по вызову является в том числе основанием для применения меры пресечения (включая заключение под стражу по преступлениям небольшой тяжести). Равно как УПК делегирует следователям право самостоятельно принимать постановление о проведении обыска в любых помещениях, кроме жилых. Поэтому служители Фемиды пришли к выводу, что все оспариваемые подозреваемым решения принимались компетентным лицом в пределах его полномочий.

Через почти четыре года уголовное дело против юриста прекратили в связи с отсутствием состава преступления.  Евгения Рожкова известили о праве требовать компенсацию от государства в порядке реабилитации.

Плохо искали

В жалобе в страсбургский суд экс-подозреваемый белгородский юрист утверждал, что дважды был незаконно арестован – вынужден был под давлением и в сопровождении милиционеров приехать к следователю. Причем сам Евгений Рожков якобы не получал никаких повесток, а власти «не предприняли каких-либо конкретных усилий, чтобы установить его местонахождение».

В свою очередь представитель России в ЕСПЧ Георгий Матюшкин напомнил, что в течение этого года подозреваемый получал повестки, но не являлся к следователю без уважительных причин. Кроме того, во время приводов к следователю он не был взят под стражу и находился в одном из офисов следственной службы, не будучи запертым. Входная дверь здания была оборудована электронным замком, но исключительно в качестве меры безопасности.

Европейский суд пришел к выводу, что действующие нормы УПК не связывают принудительный привод с фактическим вручением конвоируемому гражданину повестки и его уклонением от явки к следователю. Тогда как в первом случае Евгений Рожков не извещался о вызове на допрос. «В спорных ситуациях достаточно, если, получив повестку, заявитель не явился и не представил обоснованный и уважительной причины. Из этого следует, что привод заявителя не был оправдан», – констатировали страсбургские служители Фемиды.

Оценивая законность проведения обыска, Европейский суд пришел к выводу, что в рамках российского законодательства власти вправе были его проводить и могли рассчитывать на обнаружение искомых материалов в офисе юриста. В то же время в отсутствие необходимости «предварительного судебного разрешения следственные органы имеют неограниченную свободу действий, чтобы оценить целесообразность и область обыска». «Суд считает, что обыск был проведен без достаточных оснований и не было показано, что он являлся «необходимым в демократическом обществе», – отмечается в решении ЕСПЧ.

В качестве компенсации причиненного действиями следствия морального вреда Европейский суд обязал Россию выплатить частнопрактикующему белгородскому юристу 7,5 тысячи евро. 

Тайны мадридского двора

Очень похожий инцидент Конституционный суд России рассмотрел еще в 2005 году: офис адвокатского бюро «Юстина» подвергся обыску, поскольку юристы подозревались в изготовлении и хранении поддельных документов. Служители Фемиды констатировали, что действующее законодательство не допускает возможности производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения. Вместе с тем в другом определении Конституционный суд России напомнил, что привилегии адвоката распространяются только на его профессиональную деятельность по защите клиентов. «Сведения о преступном деянии самого адвоката не составляют адвокатской тайны. К адвокатской деятельности в любом случае не может быть отнесено совершение адвокатом преступного деяния как несовместимого с таким статусом», – отмечается в определении высшей инстанции.

В то же время Европейский суд напомнил, что «практически все профессиональные и деловые мероприятия в большей или меньшей степени могут включать в себя конфиденциальные вопросы». Но где проходит «линия» – в каких случаях следователи могут вторгаться в офисы тех или иных организаций и изымать интересующие их материалы и информацию, страсбургские служители Фемиды не разъясняют.

Опрошенные эксперты полагают, что такой, пусть даже половинчатый, вывод поможет защитить представителей многих профессий, которые в силу даже российского законодательства обязаны сохранять тайну клиентов или иных лиц. Например, абсолютной является тайна исповеди – священник не обязан передавать услышанное даже по требованию суда или иных органов. Только служителям Фемиды должны раскрывать конфиденциальную информацию нотариусы и журналисты, операторы связи и иные организации. Кроме того, для запроса сведения о банковских счетах и операциях требуется санкция руководителя следственного органа.

Но УПК предусматривает минимальную защиту от обысков только для адвокатов, то есть любой следователь может фактически произвольно осматривать и изымать любые материалы в банках, нотариальных конторах, редакциях средств массовой информации и даже в церквях. Право на выемку документов есть у налоговых органов: почти все организации являются налогоплательщиками, а соглашения тех же юристов с клиентами – документами, подтверждающими осуществление финансово-хозяйственной деятельности. Неограниченными полномочиями наделен Банк России – для выявления источников распространения так называемой инсайдерской информации он как минимум формально вправе требовать информацию даже от священников.

Практика отечественных судов по этому вопросу остается противоречивой. В ряде случаев служители Фемиды повторяли выводы Конституционного суда России о приоритете адвокатской тайны. В иных – налоговики привлекали коллегии адвокатов к ответственности за отказ предоставить договора с доверителями. Подтверждая законность таких санкций, арбитражный суд констатировал, что принцип сохранности составляющей адвокатскую тайну информации не тождественен понятию «непредставление любых документов, связанных с деятельностью налогоплательщика-доверителя».

Нет единого вывода и о защите сведений, относящихся к тайне связи. Например, компанию Rambler оштрафовали на полмиллиона рублей за отказ предоставить Банку России список используемых пользователями популярного почтового сервиса адресов. Суд пришел к выводу, что режим тайны касается только самой переписки – содержащейся во входящих и исходящих электронных сообщениях граждан информации. Тогда как «МТС» и «Мегафону» удалось доказать, что к тайне связи относятся все сведения, передаваемые, сохраняемые и устанавливаемые с помощью средств связи. «Такая информация не подлежала предоставлению административному органу по его запросу», – заключил суд.

Мнения

 

Григорий Афицкий, адвокат

В данном деле ЕСПЧ глубоко и дотошно вник в ситуацию и принял абсолютно верное решение.

Вместе с тем, оценивая законность обыска в юридической конторе, не имеющей статуса адвокатского образования, Европейский суд констатировал, что в данном случае нет необходимости рассматривать вопрос о конфиденциальности отношений адвоката и клиента. Как, впрочем, по мнению ЕСПЧ, неважно соотношение понятий «юрист» и «адвокат», так как и без того усматривается явное нарушение закрепленного Европейской конвенцией права на уважение частной и семейной жизни.

Таким образом, остается существенным вопрос: равноценен ли статус помещений, используемых для адвокатской и для иной юридической деятельности? Такая неравнозначность очевидна в силу особого статуса адвокатской профессии.