07.10.2024
Отрицающим подписание кредитных и иных договоров нередко приходится доказывать свою непричастность. Любые сомнения в подлинности подписи, как рукописной так и электронной, чаще всего толкуются против её автора.
07.10.2024. АПИ — Доктрина «отрицание фактов не требует доказательств» (Factum negantis nulla probatio – латынь) и «нет никаких признаков у того, что не существует» (Nullius nulla sunt praedicata), еще в III веке нашей эры появилась в конституции Диоклетиана. Но в действующем российском законодательстве она отсутствует, и в гражданско-правовых спорах суды нередко требуют от жертв мошенничества доказательств их невиновности. В частности – факта, что они никогда не подписывали договор, не брали кредиты, не переводили деньги и так далее.
Большинство таких споров связано с потребительским кредитованием. По данным Банка России, 84 процента займов микрофинансовые организации (МФО) выдают онлайн, а в сегменте займов «до зарплаты» эта доля составила уже 96 процентов.
Действующий федеральный закон признает аналогом собственноручной только усиленную квалифицированную электронную подпись (УКЭП). В отличие от рукописного автографа, ее практически невозможно подделать. Но не занимающиеся бизнесом частные лица в подавляющем большинстве случаев даже не задумываются о получении сертификата УКЭП, поэтому МФО и некоторые банки допускают использование так называемой простой электронной подписи. Таковыми сами финансовые организации признают, в частности, пароль от личного кабинета клиента, отправляемый в виде SMS код или иные ключи.
По общему правилу простая электронная подпись может применяться, только если стороны до этого заключили бумажный договор и оговорили такой способ коммуникации (АПИ подробно писало об этом – Q&A. Применение электронной подписи). Именно так чаще всего поступают банки, предоставляющие удаленные сервисы для проведения онлайн-платежей. Тогда как МФО считают ознакомление предполагаемых заемщиков с размещенными на их сайте условиями заключением договора, который предполагает дальнейшее использование простой электронной подписи.
Практика свидетельствует, что в таких случаях суды признают договор подписанным даже когда использованный для авторизации номер телефона заемщику не принадлежит, а сами денежные средства выводились на анонимные счета. Например, ООО МКК «Страна Экспресс» потребовало с москвички Надежды Здоровецкой возврата займа. Он был оформлен путем заполнения заявления с указанием паспортных данных и номера мобильного телефона. Доводы ответчицы, что она ничего не заполняла, никаких SMS и денег не получала, а персональные данные мог ввести любой желающий, служители Фемиды проигнорировали. «Несмотря на фактическое отсутствие договора на бумажном носителе и подписи заемщика, договор подписан сторонами с использованием электронных технологий, в частности, аналога собственноручной подписи ответчика», – заключила кассационная коллегия, подтверждая взыскание с назначенного должником суммы займа и начисленных на него 365 процентов годовых.
А вот Приморский районный суд Санкт-Петербурга усомнился в достоверности никем не подтвержденного «аналога собственноручной подписи», которым Дионис Самурганов якобы подписал кредитный договор на 450 тысяч рублей с ПАО «Совкомбанк». Отклоняя иск кредитной организации, суд констатировал, что в поданной через сайт заявке зафиксирована лишь простая электронная подпись без указания ее принадлежности одной из сторон договора и подтверждения сертификата ключа проверки. Выписка с лицевого счета также не свидетельствует о заключении кредитного договора, поскольку доказательств принадлежности указанного истцом счета ответчику также не представлено. Однако апелляционная инстанция отменила это решение, а пересматривая дело, районный суд признал по сути анонимную выписку подтверждением «факта использования кредитных денежных средств и размера задолженности».
Аналогичное решение было принято и по спору ООО «Займиго МФК» с жительницей Томской области Еленой Константиновой. Поскольку сумма займа была небольшой, кредитор использовал упрощенную систему идентификации. Обращаясь в Конституционный суд России, ответчица указывала на противоречащую основному закону нашей страны сложившуюся правоприменительную практику признания «требований к письменной форме договора соблюденными, а договора – заключенным, в случае его подписания простой электронной подписью, несмотря на отсутствие доказательств получения ключа этой подписи в установленном порядке и его использования». Но высшая инстанция уклонилась от рассмотрения этой проблемы.
В свою очередь, саморегулирующие организации финансовых рынков пытаются предупредить мошенничество и конфликты, негативно отражающиеся на самих кредиторах. Так, еще в 2012 году Ассоциация российских банков указала на риски простой электронной подписи: при заключении договора с ее использованием стороны «должны располагать дополнительными доказательствами о том, что соответствующая оферта или акцепт отправлены конкретным лицом».
В апреле 2023 года вступил в силу Базовый стандарт совершения микрофинансовой организацией операций на финансовом рынке. МФО обязали проводить как минимум три независимые процедуры идентификации получателя онлайн-займа. Например – подтвердить принадлежность потребителю банковского счета, номера мобильного телефона, адреса электронной почты, провести сверку фотографий, задать серию контрольных вопросов и так далее.
Причем регулятор по сути ужесточает эти требования. Например, традиционный способ аутентификации путем отправки SMS с одноразовым паролем, по мнению заместителя директора Департамента микрофинансового рынка Банка России Романа Новикова, «не будет свидетельствовать о наличии доступа к нему именно того лица, данные которого подлежат указанию в договоре микрозайма в качестве получателя финансовой услуги». Не является такой проверкой и отправка электронной почты. Тогда как получение микрозайма на банковский счет заемщика признается надлежащей процедурой его идентификации. «В любом случае формальное соответствие описания выбранных МФО методов (инструментов, сервисов) описанию проверок не должно рассматриваться в качестве свидетельства исполнения требований Базового стандарта, если выбранные МФО методы не позволяют ей выявлять и пресекать мошеннические операции», – предупреждает Роман Новиков.
Дополнительной мерой предупреждения мошенничества должна стать система CreditLock: вступающий в силу 1 марта 2025 года федеральный закон предоставляет право гражданам заявить о нежелании брать кредиты и займы. Такое заявление можно будет подать через единый портал «Госуслуг» или Многофункциональный центр (МФЦ). «Если, несмотря на установленный запрет, кредитор заключит договор, он не сможет потребовать от заемщика исполнения обязательств по кредиту», – напоминают в Банке России.
В отличие от электронной, подлинность собственноручной подписи может подтвердить или опровергнуть подчерковедческая экспертиза. В большинстве споров она предопределяет решение суда.
Однако нередко даже специалисты по почерку отказываются давать заключение. Это происходит в ситуации, когда на проверку представлено слишком мало так называемого графического материала (автограф слишком короткий), документ был поврежден, использовалось факсимиле и в ряде других случаев.
В подобных случаях служители Фемиды чаще всего по сути презюмируют подлинность подписи. Так, отрицая заключение со Сбербанком кредитного договора, получение карты и, соответственно, задолженность в 76,5 тысячи рублей, ростовчанка Наталья Спорышева обвинила представителей банка в фальсификации документов и указала на отсутствие фотофиксации выдачи кредитной карты. Из-за «относительной краткости графического материала исследуемых подписей» эксперт отказался дать категорический или даже вероятностный как положительный, так и отрицательный ответ о ее подлинности. «Суд отклоняет приведенные ответчиком доводы о подложности представленных истцом документов, поскольку таковые не нашли своего объективного подтверждения при рассмотрении дела», – заключил суд, удовлетворяя требования кредитной организации.
Совсем иначе служители Фемиды разрешили иск госкорпорации «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ), представлявшей обанкротившийся ООО «Внешпромбанк». Согласно многочисленным бумагам (договорам, ордерам и другим), Андрей Болотов получил в кассе банка больше 8 млн евро. Почерковеды опять не усмотрели в сравниваемых образцах подписи достаточной «индивидуальной совокупности». Кроме того, отметки в заграничном паспорте Андрея Болотова свидетельствовали, что в обозначенные дни он находился за границей и, следовательно, не мог заключить в Москве договоры и получить наличные. На основании этих контрдоказательств ответчика суд отклонил требования кредитора.
Михаил Ляпин, Адвокатское бюро «Q&A»
В случае заключения договоров, в особенности займа, с использованием цифровых подписей, граждане являются наиболее уязвимой с правовой точки зрения стороной при обжаловании действительности сделок. Тогда как для контрагентов, в частности – кредиторов, установление действительности волеизъявления гражданина на совершение сделки является оправданным и разумным риском. Исходя из общего принципа недопустимости доказывания отрицательного факта, любые неустранимые сомнения в подлинности подписи следует толковать в пользу более слабой и уязвимой стороны.
Но на практике онлайн-займы выдаются с использованием простой электронной подписи, под которой сам кредитор понимает код, отправленный в виде SMS на указанный заявителем номер мобильного телефона. И на должника возлагается бремя доказать, что этот номер ему не принадлежит, факт неполучения спорной суммы (безденежность займа) и другие оправдывающие обстоятельства.
Сомнения в подписании бумажного документа должны устранять почерковедческая экспертиза, а также и экспертиза давности изготовления документа и подписи на нем. Если же это невозможно, судья, полагаю, должна руководствоваться принципом достоверности доказательств. То есть оценивать такие сомнения критически – в противном случае решение будет основано на потенциально недостоверных доказательствах.
В то же время нередко граждане, которые не брали спорный заем, получив требования, начинают вносить платежи, а только потом предпринимают попытки «отменить» договор. Такие платежи рассматриваются как фактическое признание действительности сделки (конклюдентные действия), что в дальнейшем осложняет ее оспаривание.
Дарья Петрова, руководитель направления Дирекции правового сопровождения кредитования корпоративных клиентов ПАО «Банк «Уралсиб»
Вопрос факта подписания договора в бумажном виде возникает при рассмотрении иска об исполнении сделки. Например, кредитор предъявляет требование о возврате займа. Или же сам предполагаемый должник инициирует спор о признании договора не заключенным.
В первой ситуации именно истец (кредитор) должен предоставить в материалы дела подписанный договор, а задачей ответчика становится опровержение данного обстоятельства. Если же должник сам предъявляет иск о признании договора не заключенным, то на него и возлагается бремя это доказать.
В случае сомнений в подлинности или принадлежности подписи суд назначает почерковедческую экспертизу, возможно, даже не одну. Но если эксперты не могут дать четкого и однозначного ответа на этот вопрос, суд будет принимать решение, основываясь на других материалах дела и исходя из своего внутреннего убеждения.
Совсем иначе в настоящее время рассматриваются споры о подписании договора электронной подписью. Даже если клиент сам использовал простую электронную подпись – ввел в мобильное приложение полученный в SMS-сообщении код, такая сделка может оспариваться, если заемщик фактически не выражал свою волю на получение займа. Например – действовал под влиянием мошенников, которые получили деньги, оформив кредит на чужое имя. Иными словами, сегодня начинает формироваться практика по защите граждан-потребителей.